Россия и большевизм - Страница 40

Два роковых созвездья, два знака решают судьбы России — Лев и Агнец — арийский, буддийский лев и семито-арийский, иудео-христианский Агнец — знак Л. Толстого и знак Достоевского. Россия погибла под тем; не спасется ли под этим? Грешный день ее взошел под знаком Льва; не взойдет ли ее святая ночь под знаком Агнца?

* * *

«Вот то-то и оно-то, Д. С., что вас никогда, никогда, никогда не поймут те, с кем вы»… (Розанов В. Опавшие листья. Ч. 2. С. 422).

«А „Марковы“, „правые“ (исконное слово — слушайте! — „правый“), русские поймут. И зачем не говорить правды, когда все лгут и „шаббес-гойствуют“?…»

Это из письма, нацарапанного карандашом на обороте листовки-протеста 105 офицеров Белой армии, по поводу ответа м. Евлогия м. Сергию на требование лояльности советской власти; вечная тема — на теме дня; ночная душа России — сквозь дневную, — в виде непристойной, заборной надписи или таинственно-зовущих иероглифов.

Продолжаю читать «иероглифы»: «„Вздох — всемирная история, начало ее; вздох же — вечная жизнь, неугасающая“. Это тоже В. В. Розанов о вас, Д. С., — о том, что вы умеете иметь вздохи».

Два «вздоха»: первый — начало мира — бытие — «Атлантида», и последний — конец мира — «Апокалипсис». Два «воздыхания» — «Завета»: такова вечная тема моя и Розанова. Как верно угадано!

А в заключение: «Ну разве вы не видите, в чем дело? Ведь только в иудеях… „Бороться“, значит бить своих даже в мыслях нельзя.

„Шма Израэль!“ — воскликнул сраженный австриец-еврей, во время атаки русским солдатом, но оказавшимся евреем тоже. А на другой день, „победитель“ зарезался, сойдя с ума, хотя был храбрый и грубый на редкость».

«Вот и скажите, Д. С., многоуважаемой З. Н. о черте крови, о связи левых из Пасси, из Сквири, из Нью-Йорка, из Вавилона, из „преисподней“, из лона Авраама… о связи извечно-крепкой иудейской крови; да и общность („черта крови“) тут особенная с Р. X.: „кровь Его на нас и на детях наших!“

Может быть, вы и не испугаетесь левой общественности, даже лакейской общественности с rue Daru. Ведь арийцы, по учебнику (редкому, правда) отличались от соседей, — значит, и от иудеев, — тем, что „умели ездить верхом, стрелять из лука и говорить правду“ всегда. — Будьте здоровы и благополучны!»

Все любопытно в этом документе. «Арийцы умели стрелять из лука и говорить правду», это значит: «умели быть храбрыми». — Ну-ка, Д. С., расхрабритесь и вы; полно трусить, лгать, быть белою вороною в стане черных, «левых», клюющих падаль России; будьте с нами, правыми, антисемитами, а то смотрите, как бы и вам не сойти с ума и не зарезаться, как тот несчастный еврей, убивший брата своего, в «туманной и случайной атаке».

Очень любопытна и анонимная подпись: «Православный». Маску снять приглашает меня, а сам остается в маске. Кто это? Судя по чингисханову наездничеству и стрельбе из лука, помесь арийца с монголом, Европы с Азией — «Евразия». «Православный», но не с «лакейской» rue Daru, a с благородной rue d’Odessa, или, может быть, из неопределенных между ними пространств около rue de Grenelle?

Тут очень грубая и вместе с тем очень тонкая провокация или, говоря по-христиански «искушение».

«Бить своих нельзя», что это значит? Чтобы понять, углубляю и кончаю плоские и короткие мысли моего «искусителя».

Две тысячи лет длится борьба христианства с антихристианством и последняя, злейшая схватка их происходит сейчас на теле России. Сущность «христианства» — отрицание иудейства абсолютное. На розановский вопрос: «Который же из Вас — Иисус или Иагве?» мой искуситель отвечает решительно: «Иисус; Иисус уничтожает Иагве». Или другими словами: «абсолютное христианство есть антисемитизм абсолютный». Вот почему «христианину» бить правых, антисемитов, значит «бить своих».

Отвечаю моему искусителю: я хорошо знаю, что делаю. «Белою вороною» я родился и умру: в стане левых — не христиан — христиан, в стане правых — антисемитов — филосемит.

Надо «бить своих», когда они дураки или умные провокаторы; надо их бить, даже, на поле сражения, когда они бегут.

Мой искуситель думает, что, если бы я, убивая еврея, услышал из уст его: «Шма Израэль!», то остался бы «здрав и благополучен»; но сошел бы с ума и зарезался, если бы убил христианина. Нет обе возможности убийства — братоубийства — для меня равно ужасны; вот именно по этой общей для христианина и еврея молитве: «Шма Израэль!».

Можно ли ее услышать из уст христианина? Можно, — даже из уст самого Христа.

«Один из книжников спросил Его: какая первая из всех заповедей? — Иисус отвечал ему: Слушай, Израиль! Шма Израэль! Господь наш есть Господь единый» (Map. 12, 29).

«Шма Израэль!» — изрек Господь из огня, облака и мрака Синайского (Втор. 6, 4). Эти слова повторяет утром и вечером, каждый благочестивый еврей, вот уже три тысячи лет, так что они вошли в плоть и кровь Израиля; но в нашу христианскую плоть и кровь не вошли: все еще мы не знаем: «Который же из Вас?»

Между двумя заветами кровь: «Кровь Его на нас и на детях наших!» это сказал и сделал Израиль однажды, мы, христиане, этого не говорили, но делаем всегда.

«Который же из Вас?» страшный вопрос, но еще страшнее ответ: «Иисус, а не Иагве». Это значит: Новым Заветом уничтожается Ветхий — Сын убивает Отца. Я давно это понял и давно ответил моим «искусителям», левым: друг Израиля не может быть не христианином; и правым: христианин не может быть врагом Израиля. Антисемитизм есть антихристианство абсолютное.

Вот за что я «бью своих» в обоих станах. «Белую ворону» заклюют черные. Что же делать? Апостол Павел — христианин не хуже нашего. Если он говорит: «Богом свидетельствуюсь, не лгу: я желал бы быть отлученным от Христа за братьев моих, Израильтян», то и мы это скажем.